Джамиль Афетович Рзаев – главный врач Федерального центра нейрохирургии в Новосибирске с самого его открытия. О сложных операциях, врачебной гордости и командной работе – в интервью Siberian Life.
– Джамиль Афетович, как вы решили стать нейрохирургом?
– Я им с детства хотел стать, много про это читал, смотрел на старших товарищей – хотя я и не из семьи врачей. В медицинский институт пошёл осознанно, уже знал, что буду стремиться в нейрохирургию. Первые годы после института работал в больнице в Челябинске, потом переехал в Санкт-Петербург, окончил ординатуру и аспирантуру – в нашей специальности нужно очень много учиться, иногда это занимает и 10, и 15 лет. Все врачи в принципе долго учатся, любая специализация – это сложно, это ответственность за жизни людей.
– А как вы оказались в Новосибирске?
– Сюда я переехал в 2012 году, тогда как раз завершалось строительство здания Центра – ещё не было ни пациентов, ни людей в белых халатах, только строители. Предложили «открыть» новую больницу – интересный большой проект, замечательный город, я с удовольствием принял это предложение и стал главврачом. Не скажу, что было просто, я не только набрал сотрудников – пришлось решать множество юридических, экономических вопросов, работать с документами.
Но нам всё удалось: я считаю, что наша больница – довольно эффективно работающее учреждение. У нас есть статус Федерального центра, и, в общем-то, мы таковым и являемся, к нам приезжают пациенты со всей России.
Мы монопрофильная больница, то есть у нас концентрируются пациенты только на нейрохирургическое лечение. Иногда при лечении смежных патологий мы несколько ограничены, но нас выручает соседство с областной клинической больницей – в медицине принято приглашать коллег из другой области, если они более опытны.
– Не только пациенты приезжают к вам из других городов, но и врачи – чем Центр интересен медикам?
– К нам приезжают либо молодые врачи, которые здесь учатся и перенимают опыт, и в основном это специалисты из стран СНГ. Либо это визиты врачей в рамках различных образовательных мероприятий – конференций, курсов, конгрессов, мы их довольно много проводим. Это уже опытные медики, часто с мировым именем, нам приятны их внимание и интерес. С ними нас связывают добрые отношения, многие становятся друзьями.
Врачи должны между собой общаться, впрочем, как и любые другие профессионалы своего дела. И наши врачи тоже с определённой периодичностью ездят на конференции в России и за её пределами. Наших врачей в стране уже знают, это тоже повод для гордости: ведь мы работаем 6 лет, это не так много по сравнению с больницами, которые существуют уже по 70 лет, например. Весь наш коллектив прикладывает огромные старания, таланты к этому – к тому, чтобы больница работала эффективно.
– Вы недавно защитили докторскую диссертацию, расскажите о ней?
– Да, буквально в ноябре пришло подтверждение учёной степени. Моя диссертация освещает хирургические вопросы лицевых болей, не буду углубляться, но речь идёт о том, как нейрохирургия может в этом помочь. У нас есть целое отделение, где мы концентрируем пациентов с различными болевыми синдромами, в том числе с болями в лице. Для меня диссертация стала большим, актуальным и важным проектом.
– Можете поделиться своими личными достижениями как нейрохирурга?
– У любого врача в возрасте 45 лет есть багаж как успешных операций, которыми можно гордиться, так и неудачных – этого, увы, тоже не избежать. Но я бы хотел отойти от вопроса «гордости за врачебную практику», у меня есть несколько иной взгляд на свои личные заслуги.
Посмотрите – наша больница ведь не такая большая, как даже большинство муниципальных. За счёт того, что у нас грамотно организована медицинская работа – поступление пациентов, работа операционных – нам удаётся оперировать почти 5 000 человек в год. И когда у нас происходят какие-то корпоративные события, я всегда говорю, что в зале собрались те, кто помогает огромному числу людей. Это и есть повод для гордости.
– А как насчёт уникальных операций, которые проводите вы или ваши коллеги? Это ведь тоже повод для гордости?
– Знаете, я всегда стараюсь обходить стороной слова вроде «уникальный», «первый в мире», «никогда до нас…» В нашем Центре мы зачастую проводим редкие операции. Редкие – но не редко, и в этом нет прямой нашей заслуги. У нас есть возможность концентрировать сложные нейрохирургические патологии в одном месте – с ними к нам приезжают со всей страны. Редкую патологию оперировать сложнее, к ней нужно специально готовиться. Зачастую мы берёмся оперировать пациентов, которым в других местах не могут помочь.
В таким случаях нужна серьёзная подготовка: на конкретный этап операции редкой патологии мы привлекаем хирургов и из других городов, и других смежных специальностей – например, общей хирургии, когда болезнь находится на стыке нейрохирургии и общей хирургии, онкологии. Это может быть и приглашённый пластический хирург из Санкт-Петербурга – не потому что их здесь нет, а потому что это именно командная работа, ты набираешь её их тех, в ком уверен как в самом себе.
Другой пример: у нас есть отделение функциональной нейрохирургии, и таких отделений в стране всего два – ещё одно в Тюмени. Здесь мы улучшаем качество жизни пациентов, то есть проводим операции, которые в буквальном смысле жизни не спасают. С такими болезнями можно жить, но именно качество жизни, её полноценность страдают. Например, стойкий болевой синдром, который остаётся после заболеваний или операций: угрозы для жизни нет, но человеку плохо и постоянно больно. А у нас – целое отделение для таких пациентов, в этом смысле мы, действительно, в какой-то степени уникальны.
– Вам что-нибудь хотелось бы улучшить в работе вашего Центра?
– В нашей стране есть проблема полного цикла лечения нейроонкологических пациентов. У нас есть пациенты, которые поступают с различными опухолями. После операции мы вынуждены отправлять пациентов на следующий этап лечения к общим онкологам, к химиотерапевтам и другим врачам. Конечно, нам бы очень хотелось проводить пациентам полный цикл лечения. У нас есть резервы для расширения, мы надеемся вступить в государственную нейроонкологическую программу, чтобы получить поддержку и осуществить мечты.
Проблемы в нейрохирургии и в медицине в целом есть, но в Новосибирске – по крайней мере, с нейрохирургией – всё, к счастью хорошо.
– Как считаете, особое «сибирское здоровье» существует или это миф?
– Думаю, это больше фигура речи. Есть отличия в характере, ведь Сибирь – это огромный субконтинент, очень значимая часть страны, это место первопроходцев, вольных, смелых людей. Здесь у меня появилось много друзей, и я уважаю эту землю. А кто здоровее в России и где чаще болеют – едва ли кто-то знает, эпидемиологических исследований на эту тему не проводят. Но считаю народные слова очень верными: сибиряк – не тот, кто не мёрзнет, а кто тепло одевается!